После того, как Византия не без помощи католического Запада стала частью Османского халифата, Эллада впервые в истории Европы перестала быть субъектом исторического процесса и стала его объектом. Турецкое завоевание было внешним: население не было исламизировано. Тем не менее Греция выпала из исторического процесса, что и предопределило затем ее зависимое положение в будущем, после освобождения.
Исламские завоевания имели в целом, как известно, одну общую черту: покоряя мечом, мусульмане не требовали немедленного перехода в свою веру, однако накладывали на завоеванный народ тяжелую дань. Обращение же в ислам немедленно избавляло от дани. С христианской точки зрения подобные действия есть не что иное, как испытание. Нетвердые в вере быстро отказывались от нее _ таким образом была, например, обращена в ислам почти вся некогда христианская Африка. Народы, которые, напротив, проявляли мужество веры, ставили перед завоевателями только одно условие: «Достояние наше в ваших руках; располагайте им, как хотите, и если вы только не коснетесь веры нашей, то мы на земле не признаем другой власти, кроме вашей, точно так, как на небесах не хотим иметь другого Бога, кроме истинного. Если же станете иначе поступать, то знайте наше решение: тела наши в вашей власти... Вера же наша не от человека... мы неразрывно соединены с Богом, от Которого нас никто и ничто не отлучит, ни теперь, ни в будущем, ни во веки веков», _ так, например, писали в 450 г., когда персидское завоевание стало неизбежным, армянские христиане Издигерду II. Святой патриарх Иерусалимский Софроний в 637 г. сдал город халифу Омару под условием, что Честный Крест Господень и христианские храмы останутся нетронутыми _ и их в самом деле не тронули. Наконец, чтобы ходить не так далеко, пресловутое монголо-татарское иго, на триста лет обложившее данью русские княжества, не тронуло русской православной веры, а если сказать еще более точно _ косвенно
содействовало сохранению и укреплению этой веры, в то время как западнославянские земли, например Моравия, подпавшие под власть папы, эту же самую веру, принятую от Кирилла и Мефодия, утратили. На всем протяжении своей 12-вековой самостоятельной истории Запад хотел от территорий, с которыми вступал в общение, только одного: признания его, Запада, правоты, его непогрешимости, его непреложного духовного авторитета. Монголо-татарское завоевание, как признают многие современные историки, предотвратило распространение католичества на Восток.
Разумеется, такое сознание сложилось на Западе не вдруг. Исторических причин тому множество, и разбирать их надо в отдельной статье. Однако можно указать тут на одну, возможно, главную причину. Вызревание такого сознания в Риме, а затем на всем Западе происходило при непосредственной оглядке и неоднократном отталкивании от греков, от Констан тинополя. Именно Константинополь с его неизменным, как сказали бы сейчас, тоталитариз мом, утверждавший свою волю, как правую, так и неправую, и не раз заставлявший силой римскую провинцию повиноваться, формировал у Рима сознание правоты. При том, что христианская истина, вне зависимости от политиче ской ситуации в Византии, всегда находила там себе верных хранителей, официальный Констан тинополь V-VII вв. то и дело впадал в ереси. Римская церковь того времени знает и праведных пап, как Лев Великий, и пап-мучеников, как Мартын, отстаивавших истину веры перед еретичествующей византийской властью. Неправые греческие цари наказывали епископов римских, силой утверждали свою неправоту и тем развивали и без того сильное римское сознание. Истории и Риму было угодно абсолютизировать это сознание, и когда римская власть возвысилась над Константинополем, ошибка Византиийских императоров была, как в зеркале, в точности повторена папством.
В связи с этим становится понятно, почему Риму всегда было важно доказать именно грекам их неправоту. И то, что относилось к грекам, разумеется, автоматически распростра нялось на те страны, которые усвоили от Византии основы вероисповедания. Причем такое положение вещей сложилось с самого начала: решительное римское обособление от Вселенской Церкви, и прежде всего от Византии, оформление Западного мира Карлом Великим как особого и отдельного, борьба за просвеще ние славян _ дело одной исторической эпохи: первой половины IX в. Желание господства над славянским миром и всей Восточной Европой, желание диктата и непреодолимое стремление просвещать уже просвещенных, поучать уже наученных _ исконное чувство Запада. Оно _неотъемлемая часть самоосознания Запада, и он никогда, пока идентифицирует себя как Запад, не отступит от этого стремления. Это означало бы для него отступиться от самого себя. Османское завоевание Византии до некоторых пор вполне удовлетворяло Запад, который расценивал это как свою закономерную историческую победу, укрепляясь все в том же чувстве абсолютной правоты. Однако появление на исторической сцене новой мощной силы _ православной России, заявившей о своей преемствен ности от Византийской империи, навсегда изменило ситуацию.
ГРЕЧЕСКИЙ ПРОЕКТ ЕКАТЕРИНЫ II
Идея освобождения Греции имеет русское происхождение. Она возникает и приобретает все большую актуальность пропорционально росту влияния России на международной арене. Успешные военные кампании Орлова и Потемкина сопровождались девизом: «Крест на святую Софию!» Повторимся: османское иго было внешне тяжелым, но никак не затрагива ло основу греческой самобытности _ Православ ную Церковь. Более того, греческое духовенст во было единственной самостоятельной и независимой частью общества, и положение это еще и упрочивалось. Для России, начавшей в XVIII в. активно влиять на обстановку в Причерно морье, положение православного духовенства в Порте являлось главным в греческом вопросе и всегда было одной из важнейших причин многочисленных русско-турецких войн. В частности, Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 г. предусматривал особые привилегии для Константинопольской Патриархии.
В свою очередь, греки первоначально связывали свои надежды на освобождение и возрождение Великой Греции (то есть Византии), что вполне естественно, с Россией. Казалось, что взгляды России и греков на данную проблему едины.
Центральным моментом истории русско-гре ческих отношений был греческий проект Екатерины П. Он предусматривал, помимо освобождения Греции и изгнания турок с территории Европы, еще и коронацию второго внука императрицы, Константина, который и именем своим, и воспитанием (он с детства был окружен греческими наставниками и воспитывался в греческом духе) предуготовлялся на греческий престол.
Западные историки (в особенности, что характерно, англо-американские) трактуют этот эпизод как непомерные имперские притязания Екатерины и России в целом. На самом деле речь не шла о подчинении греков России напротив, Екатерина была заинтересована в предоставлении внуку максимальной самостоятельности. Русский православный царь на греческом престоле был необходим как единственный законный правитель православной страны. Россию в деле освобождения Греции, как легко убедиться, всегда интересовал отнюдь не прагматический, но религиозно-исторический, духовный аспект, в то время как страны Западной Европы, прежде всего обновленных революциями Англию и Францию, Греция волновала как потенциальный участник рынка. В духовном же плане эти передовые западные страны выражали все ту же римскую идеологию господства, доминирования и вдохновлялись отмеченным выше римским чувством безусловной правоты перед греками.
В отношении всего греческого западный мир неизменен в течение всей своей 1200-летней истории (а можно, перепрыгнув еще через несколько веков, говорить об истоках этого чувства у древних римлян по отношению к античным грекам). Историческая новизна здесь проявилась с греческой стороны, поскольку в XIX в. греческий мир впервые признал римскую «правоту», согласился с ней. Что из этого вышло мы увидим дальше.
ВОЙНА ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ
(1821-1829)
В 1814 г. в Одессе было создано "Дружеское общество" ("Филики Этерия"), ставившее своей целью борьбу за освобождение Греции. Это была, как и родственные декабристские союзы, масонская организация, о чем свидетельствует уже само ее название. Старший основатель общества, Эммануил Ксантос, незадолго перед тем (в 1813 г.) стал членом одной из лож. Он перенес в общество ряд принципов и ритуалов "свободных каменщиков". Другой организатор «Филики Этерия» _ Цакалов _ некоторое время жил в Париже и состоял членом «Гостиницы греческого языка» _ близкой к масонству организации. Восстание, организованное тайным обществом, _ характерное проявление масонства того времени, когда в ложах господствовал революционный дух египетского обряда. Позднее более влиятель ным в истории станет противоположный по видимости и единый с ним по сути эволюцион ный дух шотландского обряда.
Следует отметить, что все трое организато ров были «русскими» греками и купцами. Все они восторженно относились к Французской революции и движению карбонариев в Италии. Разумеется, они были патриотами, как и русские декабристы. Они желали блага своей родине. Однако их патриотизм был сформирован, более или менее ярко для них самих, новейшим западным представлением о том, что перемена есть благо для страны и для общества. Они едва ли до конца отдавали себе отчет в том, что восстают не столько на «иго», образ которого демонически искажался, сколько на весь традиционный уклад жизни, на целый средневековый мир, стоящий под знаком веры, на Божественный порядок, в конце концов.
Турецкие угнетатели, как и Золотая Орда на Руси, являлись, как ни парадоксально, своеобразным щитом, заслонившим правосла вие от реальной экспансии католического Запада, в случае с Русью, и протестантского, революционного, рыночно-экономического Запада в случае с Грецией. В обоих случаях завоеванные страны на три столетия выпали из истории, безнадежно «отстали», но сохранили самобытность и веру, в то время, как западная экспансия (вообще преимущественная форма интеграции) в обмен на участие в истории и "прогресс" лишила бы как Россию, так и Грецию и того, и другого.
Иерусалимский патриарх Анфимис в своем знаменитом «Отеческом наставлении» (1798) писал: «Султан по внушению свыше позволяет свободными иметь обряды нашей веры православной. Стремление к свободе _ приман дьявола и яд вреднейший». Константинопольские фанариоты _ греческая аристократия и духовенство XVII-XIX вв., убежденные противники вооруженного восстания, готовы были даже признать власть султана как все-таки законную , идущую от Бога, в противовес идущей от Запада беззаконной и безбожной власти.
В развернувшейся уже сейчас войне с западным либерализмом православные и мусульмане имеют общего врага. Враг не дремлет, свидетельство тому _ война в Сербии. Конфликт православных и мусульман выгоден, всегда был и будет выгоден Западу, пока Запад существует.
"Освобождение" Греции имело альтернати ву. Как уже было сказано, инициатива здесь изначально принадлежала России, и греки ожидали активности именно от русского самодержавия. Вообще надо сказать, что греческий патриотизм, греческое национальное самосознание не развивались и не поддерживались на Западе. «Грек не только не имел никаких политиче ских привилегий в другом мире, _ пишет Филимон, греческий автор XIX в., о положении своих соотечественников в Западной Европе, _ но к нему относились с ненавистью и презрением, и его даже не считали достойным могилы после смерти. Люди же Севера (русские _ И.Б.) обращались с ним, как с братом...» Большинст во греков предпочитали становиться подданны ми православного императора и селились в Новороссии. История знает немало греков _блестящих офицеров русской армии, которые героически сражались в составе русского флота. Таков был знаменитый Ламброс Кацонис, особенно прославившийся в русско-турецких войнах 1768-1774 и 1787-1791 гг. Собственно, генерал Александр Ипсиланти, возглавлявший первое греческое восстание против турецкого господства, был офицером русской армии.
Бесспорно, что ряд победоносных войн и победа России в турецкой войне 1828-1829 гг. решили вопрос об освобождении Греции. Однако в определенный исторический момент обнаружилось одно небольшое, но многое решившее расхождение: когда греческое восстание все-таки началось, оказалось, что у русского самодержавия и греческих вождей разные представления о том, каким образом должно совершиться освобождение.
Так сказать, стратегическое единство и (роковое) тактическое расхождение в действиях русского правительства и греческих патриотов особенно ярко отразились на судьбе самого знаменитого русского грека _ Иоанна Каподистрии, верно служившего России и бывшего в 1809-1822 гг. министром иностранных дел в кабинете Александра I.
Каподистрия был глубоко верующим человеком и убежденным монархистом. Являясь противником вооруженного восстания и войны и выражая, тем самым, официальную позицию России, он считал, что к подлинному освобождению приведет только нравственное совершенствование и духовное руководство Церкви над всеми отраслями народной жизни. «У меня нет никакого доверия к предприятиям людей, _ писал он. _ Все свои надежды я возлагаю на промысел Божий». Восстание же, согласно его точке зрения, является прямым вмешательст вом человека в промысел, торопит сроки подлинного освобождения и этим делает его почти невозможным. Народ не успевает «созреть» для своей истории и вторгается в нее, будучи нравственно несовершенным. Эти мысли Каподист рии вскоре были наглядно проиллюстрированы.
Неожиданное для всех выступление Александра Ипсиланти, ставшего руководителем «Филики Этерия» в 1820 г. и поднявшего в 1821-м около двух тысяч человек в Молдове на борьбу с "угнетателями", вызвало осуждение правящих кругов России _ и прежде всего государя. Ипсиланти написал пламенное письмо Александру, в котором мотивировал свои действия. Каподистрия, отвечая на это письмо и выражая официальную точку зрения, осудил Ипсиланти: «Греция не может достичь свободы путем мятежа и гражданской войны».
Миновал год; подавленный мятеж Ипсилан ти дал толчок массовым выступлениям против турок. Войну продолжали клефты (по-турецки «воры»), спустившиеся с гор. Их возглавлял народный герой Теодорос Колокотронис. Провозглашенная в 1821 году независимой, Греция выдержала еще несколько лет жестоких гонений, вехами которых были повешение в Констан тинополе 84-летнего патриарха Григория V, резня на острове Хиос (убито около 98 из 100 тыс. населения), оборона города Миссолонги, длившаяся около года (спаслось около тысячи человек из 16 тыс. населения).
Каподистрия, дважды категорически отказавшийся от того, чтобы возглавить "Филики Этерия», совершенно справедливо называвший это общество сектой и не раз предостерегав ший «избегать обольщений мнимых представителей народа», осознает, что, занимая, по сути, самое высокое положение в греческом обществе, он обязан помочь соотечественникам. Он просит Александра I вмешаться и поддержать восстание, но получает отказ, за которым следует, в предельно корректной форме, фактическая отставка. Каподистрия едет в Грецию и становится в апреле 1827 г. первым президентом Греческой Республики, сроком на семь лет. Не проходит, однако, и трех, как его убивают в результате заговора, инспирированного Англией и Францией.
Судьба Иоанна Каподистрии поистине символична: противник восстания, он принял живое участие в восстании; убежденный монархист, он стал президентом республики; верноподданный русского самодержца, он пал жертвой антирусского заговора. Он стал мучеником революции, принес себя в жертву своему врагу. На нем запечатлен поворот, который совершает греческое сознание: от России к Западу.
Александр I, знавший масонство не понаслышке, видел в греческом восстании, как и в революциях в Испании и Италии, «руку парижского центрального комитета». Его политика на Балканах, в продолжение бабкиной линии, сводилась главным образом к двум вещам: сдерживанию любых освободительных движений и покровительству православной религии. Если первый пункт прямо предписывал, что делать, то относительно второго следует сказать, что высшее духовенство, в отличие от нижнего клира, более близкого к простому народу, также осудило восстание. Разумеется, нелепо видеть в этом отсутствие патриотизма: кто, как не духовенство, одним фактом своего бытия протестовало против мусульманского ига? Просто отцам церкви было очевидно, что восстание, как противобожеский акт, приведет к еще худшей зависимости.
Данные обстоятельства и обусловили тот факт, что император Александр так и не решился на оказание помощи «мятежникам». «Мятежниками» представлялись греческие повстанцы следующему русскому государю, начало царствования которого было отмечено бунтом декабристов. Тем не менее, именно война, объявленная Николаем Турции в 1828 г., и армия русского генерала Дибича привели к окончательному освобождению Греции.
При всех очевидных плюсах греческой независимости для России Великий князь Констан тин Павлович, отрекшийся, в согласии с «греческим проектом», в 1825 г. от русского трона, не мог рассчитывать на греческий престол. Восставшие, вдохновленные масонскими идеями, разумеется, стремились к «республике». Они и получили ее в результате _ для этого понадобилось только несколько десятилетий прозапад ного развития. Все усилия России в данном вопросе привели лишь к тому, что, ценой жизни Каподистрии, была восстановлена монархия. Однако какая? Императором стал баварский король Отгон, «набитый дурак», по характерис тике Энгельса. После еще двух революций _1844 и 1862 гг. _ его сменил на престоле «принц датский» _ Георг I. К тому времени греческая монархия, в соответствии с европейскими нормами, уже успела стать конституционной. Проводя последовательно прозападную политику, король Георг отдал дань и традиционным связям с Россией, женившись на Великой княжне Ольге Константиновне - дочери несостоявше гося православного монарха Новой Византии.
Итак, в результате борьбы за независимость, Греция стала не империей, не царством, но королевством, чтобы вскоре, по образцу других королевств Европы, окончательно разделаться с монархией. Установление западной династии обрекло историю Греции, по существу, на римейк западноевропейских стран. Западные короли вымостили путь греческой буржуазии, которая недолго выжидала своего часа. В результате двух революций _ 1862 и 1910 гг. _ она пришла к власти. Ее приход был неизбежен уже хотя бы потому, что Греция к началу XX столетия находилась в полной экономичес кой зависимости от Запада, прежде всего от Англии и Франции, которые еще к 1830 г., пока Россия стремилась выразить свои духовные чаяния, полностью взяли под контроль экономику и финансы страны.
МОНАРХИЯ ИЛИ РЕСПУБЛИКА?
Республикой Греция становилась мучитель но и долго. Когда в 1844 г. была принята конституция, реальная власть еше принадлежала королю. Новая республика состоялась в 1924-м, но закончилась реставрацией монархии через плебисцит в 1935-м и военной диктатурой в 1936-м. Буржуазная эпоха греческой истории тесно связана с именем Элефтериоса Венизелоса, пять раз в течение 10-30-х гг. бывшего премьер-министром Греции. В нем довольно ярко выразилась та характерная двойственность, которая и теперь является отличительной внешней чертой греческого государства. Венизелос был обуржуазившимся аристократом, в разные периоды (в зависимости, надо полагать, от политической конъюнктуры) выступавшим то на стороне монархии, то на стороне либеральной буржуазии. С одной стороны, экономическая зависимость Греции от стран Западной Европы, а теперь еше и от США, при Венизелосе усугубилась. С другой стороны, он был патриотом и в душе вынашивал идею Великой Греции. Под влиянием этой идеи была предпринята последняя в XX веке попытка отвоевать у Турции исконно греческие земли в Малой Азии _ попытка, принесшая быстрые успехи. В 1919-1920 гг. при активном содействии стран "большой четверки" были отвоеваны Фракия, европейская часть Дарданелл, Измир, известный в Священной истории как Смирна, и ряд других территорий. Однако попытка закончилась полным разгромом греческой армии и возвращением всех завоеваний. Как герой и один из руководителей Критского восстания (в начале XX в. Крит оставался еще турецким владением), Венизелос был чрезвычайно популярен в народе. Однако архиепископ Теоклит анафематствовал его как изменника короля и родины.
Эта греческая раздвоенность привела к смуте 1922-1936 гг. Отречение Константина I (уже второе) в пользу Георга II повлекло провозглашение республики, военный переворот с отставкой президента, второй переворот с его возвращением, третий _ с вызовом Георга II и четвертый, «фашистский» _ с сохранением монархии.
Еше одна попытка республики _ едва ли не социалистической _ в 1944 г. закончилась разоружением освободительной армии, британской оккупацией и очередной реставрацией монархии по решению плебисцита. Красная Армия загадочно остановилась у греческой границы. Можно усмотреть в этом Божий промысел должно же было сохраниться не затронутое коммунизмом православие на территории хотя бы одной страны, к тому же бывшей имперской метрополии! (Некоторые историки склонны усматривать здесь «передел сфер влияния» между Сталиным и Черчиллем.) Как бы то ни было, после продолжительной гражданской войны коммунизм потерпел в Греции сокрушительное поражение.
Следствием этого стало присоединение к НАТО в 1952 г. и размещение по всей территории Греции американских военных баз.
А 21 апреля 1967 г. военными был совершен очередной государственный переворот, в результате которого к власти пришли так называемые «черные полковники».
«ЧЕРНЫЕ ПОЛКОВНИКИ»
Если отбросить дешевую публицистическую фразу, пугливые выкрики, «фашизм» и посмотреть непредвзято на то, что произошло, мы обнаружим: потерпела поражение последняя европейская попытка создать что-то альтернативное «новому мировому порядку», который мы в последнее время так хорошо почувствовали на себе.
«Черные полковники», «хунта», «неофаши стский режим на родине демократии» просуществовал всего 7 лет. За это время режиму не удалось осуществить даже малой части из своих грандиозных планов. Обычно, когда хотят отметить некоторые «положительные стороны» греческой диктатуры, говорят об экономических и социальных успехах, достигнутых полковни ком Папандопулосом и его соратниками. Не издевательство ли это над теми, кто претендо вал на духовную революцию! Эти пресловутые «успехи» на деле ускорили возвращение страны в объятия демократической Европы: Греция стала членом ЕЭС в 1981 г. Военный режим, призывая западный политический мир ориентироваться на него, провозгласив самостоятель ность, девиз «Греция для греков-христиан», декларируя «высшие христианские идеалы», «греко-христианскую цивилизацию», возрождение Византии, «где вновь забьет фонтан всех духовных ценностей человечества», _ этот режим сгорел, похоронив всякую надежду на воссоздание традиционных ценностей в Европе. Военное правительство не только не освободило Грецию от западной зависимости, не только не выдвинуло в большой политике ничего самостоятельного, национально и исторически значимого, но, напротив, закрепило эту зависимость, сыграло на руку США и НАТО, сохранивших и упрочивших за счет него свое военное присутствие на Балканах.
Греческие коммунисты и социалисты в своей критике этого режима оказались до обидного правы: диктатура при кажущейся «националистичности» была управляема _ разумеется, со стороны НАТО. Сам военный переворот 1967г. был подготовлен и осуществлен при непосредственной поддержке НАТО: американские танки и бронемашины, самолеты, офицеры, прошедшие подготовку в школах Пентагона, наконец, сами военные части, приведенные в действие по приказу из натовских штабов... Военное правительство активно кредитовалось в США, а когда выполнило свою антикоммунистическую и пронатовскую миссию, было отодвинуто с помощью тех же структур, которые в свое время привели его к власти.
А именно, был спровоцирован греко-кипро -турецкий конфликт, накануне которого НАТО тайно обязывалась поддержать диктатуру и во время которого самоустранилась под предлогом невмешательства в спор между своими членами.
Конечно, не все в «демократической» Америке открыто поддерживали диктатуру, но так или иначе этот режим наилучшим образом осуществлял стратегические планы США по усилению господства в Средиземноморье. Сильней шим аргументом в борьбе против режима было требование выйти из НАТО и ликвидировать американские военные базы, на что диктатура, при всей своей «приверженности национальным интересам», конечно, пойти не могла.
Вообще, членство в НАТО и американское господство _ законное наследие британской оккупации 1944 г., _ по многочисленным опросам, вызывают крайне негативное отношение населения Греции. Партия, которая хочет прийти к власти в этой стране, непременным пунктом своей избирательной программы должна иметь выход страны из НАТО и ликвидацию американских баз.
ГРЕЦИЯ _ РОДИНА ТРАГЕДИИ
14 августа 1974 г. Греция героически вышла из НАТО. Положение военных баз должно было быть пересмотрено в сторону постепен ной их ликвидации. Однако все было блефом. Правительство Караманлиса, решившееся на такую меру, устами своего главы неоднократно заявляло, что «политически, географически и идеологически Греция принадлежит Западу». Поэтому, когда схлынула первая сильная волна антинатовских настроений, членство было Греции возвращено и базы остались в неприкос новенности. Только что они успешно использо вались НАТО в известной «гуманитарной акции».
В Греции последних столетий традиционно выделялись два сословия _ духовенство и купцы. Нынешнее положение страны в наш век торговли _ на руку современным купцам, представители которых в свое время организовали восстание за «свободную» и «демократическую» Грецию. Такой она сейчас, по-видимому, и является. Кто рискнет сегодня «поднять со свалки истории», как в старину говаривали коммунисты, лозунг Великой Греции, тот будет, конечно же, немедленно уличен в национализме, шовинизме, фашизме и быстро исчезнет с политического горизонта.
Положение Греции на самом деле трагично. Как сказал современный поэт Петрос Антеос, «нет конца трагедиям на родине античной трагедии». Несмотря на время от времени возникающую идею Великой Греции, то есть, по сути, идею возрождения Византийской империи, страна на протяжении последних полутора столетий делала выбор в пользу либерализма и буржуазности. Некоторую конкурен цию господствующему направлению могло составить коммунистическое движение, но усилиями «черных полковников» красная идея отошла на второй план. В деятельности военной диктатуры особенно проявился трагизм: думая, что выражают интересы народа, дух нации, они на самом деле не имели достаточной поддержки населения, выражая лишь несколько иную, отличную от господствующей сегодня англофранцузской и более близкую германской, но, несомненно, западную идеологию. Теоретик диктатуры Г. Георгалас, в своей книге «Кризис общества потребления» критиковавший, помимо означенного общества, западную логику, науку, свободу, демократию, прогресс и человека в целом, тем не менее мечтал об Атлантиче ском союзе под эгидой сильной Америки, которая, с его точки зрения, представляет «ядро западного мира». Диктатор Папандопулос, словами Гераклита «многознание уму не научает» обращавшийся к студентам в Салониках, признавался, отвечая на вопрос об идеологии хунты: «Нас вполне удовлетворяют идеи Запада».
Этими людьми, в большинстве своем искренне убежденными, просто воспользовались _ попугали греков призраком тоталитаризма, невыносимой жизнью в отсутствие либераль ных свобод, чтобы потом, убрав хунту, страна скорее бросилась к хваленым европейским «либерте» и «фратерните», то есть к видимой свободе греховных движений секуляризованного «Я» при полной экономической, военно-технической и частичной политической зависимости от Запада.
Трагедия в том, что Греция не может сделать выбор: Запад или христианский Восток? Ей этого не дано. Вообще любая трагедия -это отсутствие выбора, невозможность синтеза. Если и прав греческий премьер-министр Караманлис (судя по фамилии, турецкого происхождения), что политически, географически и идеологически (уже спорно!) Греция есть Запад, то духовно и исторически Греция есть Восток. По своей идее Великая Греция, породившая и Восток, и Запад, должна объединять эти два полюса. Если в современной Европе Запад есть тезис, Восток _ антитезис, то Греция должна быть синтезом. Синтеза пока нет _ как нет сегодня, в «однополярном мире», и нового полноценного антитезиса.
ИМЯ: КОНСТАНТИН
Когда второму сыну будущего российского императора Павла I было дано имя Констан тин, это имело глубоко символический смысл. Предуготовляемый, согласно проекту своей бабушки, к греческому трону, он должен был стать законным преемником византийских императо ров, начало и конец правления которых по некоей удивительной исторической симметрии были связаны с этим же именем. Константин I Великий стал основателем Константинополя, а Константин XI _ последний император Византии, погибший во время осады Константинопо ля турками в 1453 г.
Константин Павлович не стал Константи ном XII. Он мог бы стать королем Константи ном I, однако реальный король Константин I происходил из датской династии Глюксбургов, утвердившейся в Греции после революции 1862 г. А последним греческим королем, причем из той же династии, был низложенный в 1973 г. Константин II.
Таким образом, описаны два исторических круга. В Греции на этот счет, разумеется, существует легенда о царе Константине _ православном монархе, который воссядет на престол в Константинополе, столице возрожденной Византийской империи, и будет в последние времена противостоять Антихристу. Свято место, которое готовилось для великого князя Константина Павловича, но так и не было востребовано, не может оставаться пустым.
