Многополярная и асимметричная Холодная война Гагик Тер-Арутюнян Первая Холодная война (ХВ) была жесткой конфронтацией двух систем, сторонники которых (иногда вопреки собственной воле) сплотились вокруг своих лидеров: Соединенных Штатов и Советского Союза. Соперничество двух держав наблюдалось еще в годы Второй мировой войны, когда «союзники» боролись не только против общего врага – Германии, но и – иногда не с меньшим энтузиазмом – друг против друга. Похоже, что отношения США-СССР даже в «союзнический» период содержали элементы предстоящей ХВ. С развалом биполярного миропорядка в мире утвердилась практически полная доминация Соединенных Штатов. Однако в настоящее время происходят очередные изменения: однополярная система трансформируется в многополярную, и на этом «переходном» этапе американское доминирование слабеет и, соответственно, расшатывается структура однополярной системы: сегодня значительная часть американского истеблишмента признает, что даже такая суперимперия, как США, не способна в одиночку «править» миром Параллельно происходит становление тех основных геополитических игроков, которые уже сегодня или в недалеком будущем должны будут диктовать многополярную логику международных отношений. Ныне таким статусом обладают Китай, Россия и, с известными оговорками, континентальная Европа, Исламский мир и группа латиноамериканских стран. Отношениям между ними и США, в частности, присущи информационные и «локальные» войны, а также жесткая геоэкономическая конкуренция. Происходящее все больше напоминает то, что происходило в ходе первой ХВ, и это позволяет характеризовать нынешний этап как Вторую холодную войну. Вместе с тем между Первой и Второй холодными войнами есть не только сходство, но и отличия. Синтетические идеологии и экономические системы Первая ХВ была конфликтом претендующих на универсальность экономическо-идеологических моделей, несколько условно именуемых «либерально-демократической» и «коммунистическо-тоталитарной». Ныне картина другая. Иллюзорно думать, что после развала «соцлагеря» в мире монопольно превалирует либеральная экономическая модель. Последняя действительно приобрела важнейшее значение, однако в разных цивилизационных зонах и странах эта модель приобретает очень разные формы и содержание. Примерно такая же ситуация с идеологией. Утверждения о «победившей универсальной демократической модели» необоснованны: понятие «демократия» воспринимается и применяется в самых разнообразных формах и смыслах. То же самое относится и к коммунистической идеологии: даже Китай отказался от «классовой борьбы» и вместо коммунизма строит «гармоничное общество». «В чистом виде» отсутствует и тоталитаризм: при «королевских дворах» Востока действуют парламенты и другие демократические институты. В этом контексте примечательно, что в свою очередь США переняли от коммунистической модели некоторые элементы тоталитаризма (например-принятие «Патриотического акта», «секретные тюрьми» ЦРУ, централизацию спецслужб и т.д.). Сегодня вместо «универсальных и чистых» систем применяются в некотором смысле синтетические, гибридные идеологии и экономические модели, которые в разных пропорциях содержат либеральные, социалистические и цивилизационные (национальные) ценности. В этом контексте особого внимания заслуживает Китай, где в идеологической и экономической сферах сосуществуют национально-цивилизационная, социалистическая и либеральная концепции. Пример этой бурно развивающейся державы подсказывает, что в конкурентоспособность стран во многом зависит от их способности сформировать и применить целостную систему, содержащую национальные и универсальные компоненты. Таким образом, современные политические системы имеют как сходства, так и отличия. Комплекс этих отличий диктует конфронтационную логику новой Холодной войны, иногда приводящую к прямым конфликтам в духе «столкновения цивилизаций». Цивилизационно-национальная идентичность – эта та движущая сила, которая сопротивляется ”гегемонизму” США и стремится сформировать многополярную систему. «Политика сдерживания-2» На начальном этапе ХВ-2 сопротивление американской доминации носило скорее форму «гражданского неповиновения». Однако со временем «неповиновение» приобрело системность и стало напоминать «политику сдерживания» времен ХВ-1. Но вектор «сдерживания» в ту эпоху был другой. СССР одержал абсолютную военную победу во Второй мировой и создал «коммунистическую державу» от Пекина до Берлина. Тогда «советы» обладали наступательной идеологией, мощными вооруженными силами и высоким международным авторитетом (страна победила фашизм). Однако политическое руководство СССР не было удовлетворено результатами войны: считалось, что достижений могло быть и больше. В создавшейся ситуации объединенный Запад и его лидер – Соединенные Штаты, должны были мобилизовать свои ресурсы для сдерживания экспансии евразийской сверхдержавы. На начальном этапе ХВ для США одним из главных средств «сдерживания» являлось ядерное оружие, монопольное обладание которым позволило приостановить экспансию Советского Союза, например, в южном направлении (Турция и Иран). В дальнейшем равновесие в сфере ядерных вооружений исключило непосредственное столкновение США-СССР. Ныне ситуация иная. В качестве идеологизированной, обладающей огромным военным преимуществом империи выступают Соединенные Штаты. Американская политическая элита также не довольствовалась итогами абсолютной победы в Первой ХВ. Начавшаяся после 9/11 «антитеррористическая война», оккупация Афганистана и Ирака являются, по сути, заявкой на установление контроля над мировыми ресурсами и подразумевают нивелирование понятий «национальное государство» и «суверенитет». Сегодня усилия многих стран фактически направлены на «сдерживание» амбиций сверхдержавы, то есть «политика сдерживания» направлена против США. В определенном смысле «новая стратегия сдерживания» является борьбой за сохранение национального (цивилизационного) суверенитета. Ядерное оружие и сегодня является одним из основных инструментов «сдерживания». Например, ядерный потенциал России, пожалуй, был одним из немногих факторов, позволивших сохранить суверенитет в 90-ые годы. На сохранение независимости в известной мере нацелены также ядерные программы Ирана, Северной Кореи (в гипертрофированном виде) и следующих их примеру других стран, число которых последовательно растет. Вместе с тем современная стратегия «ядерного сдерживания» в случае с Ираном или Северной Кореей пока не является тем механизмом «симметричного сдерживания», который существовал во времена гонки вооружений США-СССР. Тогда подразумевалось, что в результате ядерной атаки стороны нанесут друг другу сокрушительные удары и понесут невосполнимые потери. Сегодня подходы некоторых ядерных стран несут асимметричный характер и опираются на концепцию «частичного возмездия», в результате которого серьезные потери могут понести военные базы США или их союзников, а в некоторых случаях – просто окружающая среда. Отказ от симметричной гонки вооружений Одним из ключевых понятий Первой ХВ была «гонка вооружений», протекающая между «Свободным миром» и «Соцлагерем». «Военным инструментарием» сторон были два крупных альянса – Организация Североатлантического договора (НАТО, основана в 1949г.) и Организация варшавского договора (1955-1991гг.). В подобной биполярной системе «гонка вооружений» была симметричной: американские и советские вооруженные силы обладали примерно равным потенциалом. Стороны болезненно реагировали на любое нарушение сложившегося военного баланса и для исправления положения не останавливались перед любыми средствами. Такое положение особенно тяжело сказывалось на советской экономике: считается, что одной из экономических причин развала СССР была именно «гонка вооружений», умело используемая США в качестве стратегии по обессиливанию «советов». Для нынешнего «переходного» этапа конфронтационные военно-политические блоки не характерны, НАТО чрезмерно «расширилась» и трансформируется в глобальную организацию, но вместе с тем эта организация структурно менее сплочена. В отсутствие СССР, т.е. непосредственной угрозы, наметились противоречия между приверженцами североатлантического и евроцентристского подходов. Однако у этой организации в любом случае нет равноценных конкурентов, и она доминирует в военной сфере. Гораздо скромнее выглядят позиции Организации договора коллективной безопасности, куда входит часть бывших советских республик, а Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) пока не сформировалась в качестве поолноценного военного блока. Сегодня, в отличие от эпохи Первой ХВ, в военной сфере утвердилось бесспорное военное превосходство Соединенных Штатов. Военный бюджет этой державы равен почти половине военных расходов всего мира, а дислоцированная по всему миру американская армия в технологическом отношении превосходит вооруженные силы остальных государств. Однако, как известно, только этого недостаточно. Примером тому то, что происходит в Ираке и то, что произойдет в Афганистане в недалеком будущем: оккупация вовсе не означает тотальный контроль над ситуацией. Отсюда не следует, что военный потенциал – фактор маловажный и ему не следует придавать большое значение. Это всего лишь свидетельство того, что сегодня в большей степени, чем раньше, определяющее значение приобрели цивилизационно-культурные, идеологические, информационные, экономические, организационные, природные и другие ресурсы. Учитывая эти и другие реалии, участники Второй ХВ избегают классической (и бесперспективной) гонки вооружений, используя против Соединенных Штатов, а иногда и друг против друга, ассиметричные методы борьбы в виде различных ресурсов. Эти факторы предопределяют асимметричный характер ХВ-2 и специфику взаимоотношений между «гегемоном» и «сопротивленцами». Европа – США: тенденция “похолодания” В нынешней многополярной ХВ особую позицию занимает континентальная Европа, лидеры которой, Германия и Франция, стремятся проводить собственную политику. Известно, что формат ЕС для этих государств является как возможностью трансформироваться в полноценную европейскую державу, так и своего рода «смирительной рубашкой», посредством которой США тормозят чисто европейские проекты. Концептуальные противоречия приводят к тому, что в отношениях США – Европа наблюдаются не очень сильные, но заметные тенденции «похолодания» в экономической и информационной сферах. Наглядным примером тому – создание французского телеканала, который должен конкурировать с CNN и, согласно президенту Шираку, противостоять «англосаксонскому культурному империализму». Похоже, что в условиях новой ХВ европейцы займут несколько размытую, но тем не менее буферную нишу между США и «остальным миром», проводя асимметричную стратегию «мягкой силы» «Латинос» и «англос»: продолжение цивилизационной войны? Антиамериканское движение в Латинской Америке своими историческими корнями в известной мере восходит к испано-англосаксонскому цивилизационому конфликту, который в более поздние времена трансформировался для испаноязычных в национально-освободительную борьбу с характерным для их менталитета «левым уклоном». Современная «Латиноамериканская холодная война» ведется против первой «имперской» концепции США – доктрины Монро, которая по сути мало изменилась. Новым элементом можно считать перенос конфронтации непосредственно в Соединенные Штаты. Известно, что быстрый рост испаноязычного населения перерастает в серьезную демографическую проблему для США: в перспективе своей численностью «латиносы» могут превалировать над «англос», что можно интерпретировать как своего рода асимметричный (с цивилизационным оттенком) вызов этой державе. Исламский мир – США: не только шахиды Эта конфронтация наиболее драматична и происходит по всем канонам асимметричной войны. Вместе с тем на первый план уже выходят не столько разнородные террористические организации и шахиды, сколько Иран. Эта региональная держава с ее традициями, национально-религиозной идеологией и стремлением овладеть современными, технологиями, имеет шансы превратиться в центр притяжения неоднородного исламского мира. Холодная война между СЩА и Ираном протекает со времен Исламской революции и в настоящее время вступает в кульминационную фазу. Иран – главный оппонент США на Ближнем и Среднем Востоке – развернул классическую асимметричную, сетевую борьбу против американцев. КНР – США: асимметрия мировосприятий Экономические параметры США и КНР сопоставимы, что определяет в целом симметричную конкуренцию в этой сфере. Вместе с тем военно-технологический уровень Китая ниже американского, и здесь китайский ядерный арсенал скорее является фактором асимметричного сдерживания в рамках концепции «частичного возмездия», Сопоставимость ресурсов диктует Вашингтону необходимость вести по отношению к Пекину сдержанную политику, что напоминает отношения США – СССР в 70-е годы, когда их военные потенциалы были близки. Однако, в отличие от советской, китайская экономика конкурентоспособна, а идеология – более прочна. Эта «альтернативная сверхдержава» руководствуется эффективной и гармонической синтетической идеологией, что является вызовом для лидера «универсальной демократии». Американцы пока не находят ключи для вскрытия «поднебесной» и потому ведут себя с китайцами менее уверенно, чем с «советами». «Асимметрия» взаимоотношений этих государств проявляется именно в политической и общественной сферах, где стороны исповедуют концепции, нередко находящиеся в разных системах координат мировосприятия. Россия – Соединенные Штаты: традиции сохраняются Российская экономика существенно уступает американской, однако, благодаря определенному паритету ядерных вооружений, огромной территории (что в терминах геополитики – важное преимущество), запасам полезных ископаемых, Россия – серьезный конкурент США. Взаимоотношения этих традиционых соперников постоянно эволюционируют и оказывают заметное влияние на глобальный политический климат. Условно эти отношения можно рзделить на три этапа. 1991-1999 гг. – «Этап паралича». США вели себя в этот период по отношению к России как страна-победительница. В результате из зоны российского влияния были выведены Восточная Европа и значительная часть бывших советских республик. Внутри России тон задавала неофитствующая сверхлиберальная политическая и экономическая элита, благодаря которой был актуализирован даже вопрос территориальной целостности самой России: Северный Кавказ практически вышел из-под контроля Москвы, всерьез обсуждались сценарии раздела страны на сегменты. Действия США и Запада в этот период не встречали какого-либо серьезного отпора. 2000-2005гг. – Этап «пассивного сопротивления», или латентная ХВ. В первое время президентства Путина трудно было уловить изменения в строящихся по принципу «суверен-вассал» российско-американских отношениях, Более того, после 9/11 последовало вроде бы сближение сторон в рамках «антитеррористической коалиции». Однако размещение «временных» американских баз в среднеазиатских республиках прибытие американских военнослужащих в Грузию, процессы «расширения» НАТО и ЕС довольно быстро рассеяли иллюзии кремлевского руководства относительно возможности стратегического партнерства с США. В свою очередь Вашингтон, предвидя возможную реанимацию России, стремился реализовать свои проекты в более сжатые сроки. Именно на этом этапе Соединенные Штаты, совмещая доктрину «гиперпревентивности» с концепцией «глобальной универсальной демократической системы», сумели добиться впечатляющих успехов. В частности антироссийски ориентированные прибалтийские республики и часть стран Восточной Европы были приняты (или были утверждены сроки их принятия) в НАТО и ЕС, в результате «цветных революций» в Грузии и Украине к власти пришли антироссийские администрации, а российская программа по урегулированию Приднестровского конфликта была провалена и Молдова фактически была выведена из зоны российского влияния. Однако в отличие от предыдущего, на этом этапе Москва пыталась противодействовать нежелательным процессам. По сути, российские действия также подчинялись законам Холодной войны, однако носили «скрытый», латентный характер; противоречия между двумя странами комментировались более чем сдержанно: достаточных ресурсов для явного «сопротивления» еще не имелось. Вместе с тем Кремлю удалось восстановить управляемость страны, развить экономику улучшить состояние вооруженных сил и осуществить более или менее внятную внешнюю политику и отчасти восстановить авторитет Москвы в постсоветском пространстве. 2005г. и далее: классическая Холодная война. Точкой отсчета нового этапа условно можно считать 1 июля 2005г., когда Китай и Россия в рамках ШОС приняли совместную декларацию, тезисы которой прямо противоречили американским доктринальным положениям. Появление такого документа свидетельствовало о том, что РФ и КНР уже обладают необходимым потенциалом, чтобы выступить против доминирования США. Проявлением этих реалий стало противодействие американскому сценарию «цветного» переворота в Узбекистане в 2005г. и изменение ситуации в Украине. Принципиальное значение для взаимоотношений РФ и США имели также развития вокруг ядерной программы Ирана: известная российская позиция в этом вопросе была близка китайской, а по некоторым пунктам – европейской, что заставило США проявить некоторую уступчивость. Тезис об «американской угрозе» становится составляющей политического курса России, Согласно распространенной летом 2006г. в Госдуме аналитической записке В.Фалина и Г.Евстафьева о российско-американских отношениях (ставшему ответом опубликованному весной 2006г. американским «Советом международных отношений» докладу «Неверный путь России»), Россия воспринимается американцами как противник, со всеми вытекающими отсюда выводами для Москвы. Именно в этот контекст укладываются недавнее резкое заявление главы Пентагона Роберта Гейтса в адрес России (а также Китая и Ирана) и прозвучавшая в ответ «мюнхенская речь» Владимира Путина. Подобные, в духе классической Холодной войны заявления, происходят на фоне становления новой российской идеологии и сопровождаются формированием непривлекательного образа США в российских СМИ. Российско-американское противостояние перекинулось и на экономическую сферу, где особо жесткая борьба разгорелась вокруг энергоносителей. Характерно, что в последнее время Россию часто называют «энергетической сверхдержавой», т.к. энергетика являются одним из главных элементов асимметричного сдерживания. Перспективы Современная – многополярная и асимметричная, Холодная война находится на начальном этапе своего развития. Наблюдаемое уменьшение политических ресурсов Соединенных Штатов и усиление стран-конкурентов ужесточает «холодную» конфронтацию. Между тем возможное формирование многополярной системы в обстановке «Холодной войны-2» может привести к столкновению интересов тех участников, которые сегодня ополчились против «американской гегемонии». Процесс распространения ядерного оружия и целый ряд других факторов затруднят регламентацию международных отношений и выработку механизмов контроля над вооружениями. По этим причинам реализация «политики разрядки» – как то было в эпоху Первой холодной – будет намного сложнее.