Я активно работаю в этом сообществе в течение примерно последних 15 лет. Мы создали первую организацию НПО в этой сфере. В 1998 г. в этой стране еще очень многие сомневались, что IT может иметь здесь какое-то будущее. Наш Фонд информационных технологий провел первые конференции, выпустил первые книги. Потом появились и другие организации. Но наше отличие – очень сильная концептуальная составляющая. Не могу сказать, что удалось сделать нечто существенное. Государственные программы развития электронного общества совершенно несистемны, это простое освоение выделенных средств. Стратегия отсутствует. Сообщество из 6 тысяч людей существует в виде секты, оторванной от общества, и в основном они делают аутсорсинг, а не свой продукт. Если уж говорить об обществе, нужна была политика, которая эти 6 тысяч превратила бы в 60 тысяч и очень быстро. Дело не в программистах, а в использовании информационных технологий для поддержки эффективности и производительности конкурентоспособных проектов. Таких людей у нас немало, хотя имеет место неверие в свой народ, в его творческую составляющую. Отсутствие политического субъекта приводит к деградации всех остальных сфер. При наличии политической воли, субъектности, достоинства ничего не страшно, даже аутсорсинг.
Инновационная политика
В области инновационной политики все время делались отдельные проекты. Общей концепции и цели не было – как мы должны представлять инновационную Армению через 20 лет. Наконец, был создан документ – «Концепция развития информационного общества в Армении», который именно в качестве концепции совершенно меня не удовлетворяет. Совет поддержки информационных технологий существует уже 10 лет, и все это время нет никакого баланса между практическими начинаниями и общетеоретическими идеями. Мы делаем что-то элитарное внутри или мы стремимся это распространить по всему обществу? У меня такое впечатление, что у нас сформировалась элита, которая считает, что она может и должна интегрироваться в так называемый глобальный мир, а остальные могут продолжать жить, как жили.
Сценарии будущего
У нас, в Армении, в секторе IT, производительность труда в 10-15 раз больше, чем в среднем по стране. В некоторых компаниях, например, в «Синопсисе» производительность в 50 раз выше. А ведь это обычные молодые люди, получившие нормальное образование.
Нам жизненно важно добиться роста производительности. Армения не сможет в обозримом будущем ликвидировать демографическое отставание. Но мы можем решить вопрос, чтобы по экономической силе Армения стала в течение 20 лет равной стране этого региона с населением в 50 миллионов человек. Этого хватит, чтобы мы нормально выжили здесь и распространили свою культуру не только в ближнем зарубежье, но и в Спюрке.
Производительность без инноваций невозможна, и для общества есть несколько сценариев. Можно учитывать два основных фактора, две важные оси координат – инновационность и солидарность. Условно говоря, «скандинавский» сценарий применим тогда, когда у общества очень высокая степень и того и другого. Это сетевое общество нового типа с очень высокой средней производительностью. Второй, «бразильский», сценарий – очень низкая солидарность, сильная поляризация общества и высокая инновационность. Третий сценарий – обратное соотношение, слабая поляризация общества и низкая инновационность, характерные для Ирана или некоторых других исламских стран. Самый худший, «африканский», вариант – низкая степень солидарности и отсутствие инноваций.
Не знаю, какой вариант реален для нас, может быть, должно произойти чудо, но это единственный путь спасения. В противном случае в нашем окружении мы не сможем существовать и растворимся в окружающем «море». Из ямы асоциальности нам нужно срочно выбраться, иначе придет конец.
Роль социальных сетей
Роль социальных сетей может быть огромной. Если мы правильно поставим политические цели, тогда будет правильно действовать инструментарий – социальные сети. В противном случае они будут действовать вхолостую, на уровне «Одноклассников».
Термин «социальные медиа» очень хорошо отражает суть происходящих изменений. Понятие виртуального соседства начинает играть очень важную роль. Раньше мы имели только физическое соседство – родственники, соседи, сослуживцы. А тут возникает социальный граф – вы в центре и ваше новое виртуальное соседство. На основе этого формируется виртуальная география. И если она становится просто параллельным миром, ты скорее теряешь, чем приобретаешь что-то в мире физическом. Надо понять, что виртуальность – это продолжение, другое измерение физического пространства. И последнее время я очень сильно чувствую в Армении тяготение в сторону новых физических сообществ.
Есть точки бифуркаций, когда мельчайшее изменение может создать совершенно другую ситуацию для данного сообщества, системы или страны (точка бифуркации — критическое состояние системы, когда она становится неустойчивой и возникает неопределенность: перейдет ли она к хаосу или более высокому уровню упорядоченности. – Прим. ред.). В наше время точки приложения сил должны быть хорошо продуманы. Нужны трибуна и аудитория, которая тоже должна быть достаточно критично настроена. Где эта публика? Я ее вижу – по крайней мере, армянская молодежная публика собрана в Facebook-е. Это порядка 120 тысяч человек в РА, и темпы роста очень высоки. Важно и качество этих людей, в целом они самые продвинутые, отыскать их целенаправленно было бы сложно. Это золотой фонд. Они гораздо важнее, чем 120 тысяч, выбранных из армянской молодежи по миру другими способами. С ними надо работать. А как работать, когда нет ресурсов, нет государства? Американцы сейчас планируют осуществить в РА проект поддержки новых медиа. Американцы, но не мы.
Физическое и виртуальное пространства
Виртуальные сети, виртуальное пространство и соседство сильно только в том случае, если существует реальность в физическом пространстве. Реальность, которая органично использует виртуальное пространство как инструмент своей политики – социальной, экономической, научно-образовательной и т. д. Надо быть агрессивным в этом плане, иметь свои цели. Тогда и социальные сети, и «армянские миры» будут иметь смысл. В противном случае суть армянских названий может быть антиармянской, быть инструментом неоколонизации. У виртуальной сети должно быть четкое физическое пространственное ядро, она должна иметь четко поставленную цель как инструмент по усилению реальности в физическом пространстве. Если мы работаем в виртуальных пространствах, которые не имеют привязки к Армении и не являются инструментом продвижения ее интересов, то они могут представлять собой очень серьезные вызовы для этих интересов.
Безусловно, кроме физического есть еще и духовный план. Должна быть и привязка к духовному армянскому миру.
Критическая численность сообщества
В Армении сейчас критически не хватает критического числа людей, которые могли бы начать процесс кристаллизации. И в этом смысле очень важно собрать воедино порядка тысячи человек, имеющих достаточный интеллектуальный потенциал, для которых знание есть не абстракция, а нечто прожитое, есть убеждения, способные превратиться в действия.
Сейчас в Facebook-е происходит уникальный процесс. Иногда я вижу, как сообщество, которое образуется в Facebook-е, перезагружается из «второй реальности» в «первую», актуализируется как движение. Все удивляются тому, сколько вокруг оказалось интересных людей. По разным причинам они друг друга не находили – фрагментация общества, эмиграция.
И только социальные медиа дают возможность полностью раскрыться тому общественному мнению, которое мы считали несуществующим.
Например, мы не могли не участвовать в социалистических трендах конца XIX – начала XX вв. И через партии Дашнакцутюн и Гнчак, и через участие в большевизме. Мы еще не сумели правильно переварить этот период нашей истории.
Не будь Мясникяна, который мог вернуться в Армению и организовать здесь власть, неизвестно, сформировалась бы Армения как советская республика или нет. Он был все-таки человеком из Армянского мира и одновременно из того, большевистского, мира. Я недавно прочел, что в 1909 г. он приглашал Комитаса дать концерты в Москве, где был председателем студенческого общества. Чтобы в армянской студенческой среде в 1909 г. оценить Комитаса, которого не оценили даже в Эчмиадзине, нужно было быть человеком большого калибра.
Политики в Армении плохо понимают принципы сетей. При попытке что-то реализовать все оказывается выхолощенным. Например, в рамках программы «Армянский мир» по «Шант TV» соединяют телемостом Лос-Анджелес, Ереван и Москву, и выглядит все это крайне примитивно. Хотя даже в этом формате можно было хорошо сделать, подобрать людей и темы. Вспоминаются слова американского поэта Торо. Когда ему сообщили, что в Америке создан телеграф, он поинтересовался, что это такое. Ему сказали, что это изобретение дает возможность каждому американцу передать сообщение любому другому американцу. И Торо спросил: «А у них есть что сказать друг другу?»
Новые нормы
Удивительно, как в новой среде быстро формируются новые нормы. Как они возникают, меняются. Я достаточно долго выступал в течение последних десяти лет за переход на армянский алфавит в электронной среде, за то, чтобы прекратить использовать латиницу или кириллицу. Это не действовало, и я замечал за собой, что сам иногда переходил на латиницу. А потом это произошло. Когда возникло движение против иноязычных школ, образовавшаяся в Facebook-е группа после внутреннего обсуждения решила, что все участники должны писать армянским шрифтом, сообщения, написанные кириллицей или латиницей, будут стираться. Были возражения, что многие не в состоянии это делать, мы сами отсекаем своих сторонников. И было решено, что статьи могут появляться на разных языках, но сообщения только на армянском, причем армянским алфавитом. Таким образом, появилась норма и оттуда пошло движение по всем другим группам Facebook-а. И уже считается плохим тоном писать не по-армянски или использовать кириллицу или латиницу для армянского языка.
Когда норма уже есть, ее можно распространять. Хотя результаты законотворческой борьбы очень важны, эти неписаные нормы еще дороже. Они будут сильнее законов, принятых парламентом, если правильно этими нормами распорядиться.
В комитете Совета Европы
Одна из моих ипостасей – работа в Страсбурге, в комитете Совета Европы, который занимается новыми коммуникационными сервисами. Этот комитет раньше назывался комитетом по медиа (там занимались и телевидением, и прессой) и был консультативным органом Совета только по традиционным медиа. Сейчас идет реорганизация комитета, добавили новые коммуникационные сервисы. К 2012 г. все это полностью преобразуют – им важно, как меняется институт демократии, какими должны быть необходимые институциональные компоненты, чтобы соответствовать своему времени в условиях такого быстрого развития. В комитете идет концептуальная разработка понятия «новые медиа» – категоризация, сравнение функций, регуляций, корегуляций, самоорганизации прежде и теперь.
Позиционирование в новой грамматике
На протяжении минимум 1500 лет нам дважды приходилось делать рывки. Первым рывком была письменность, вторым – книгопечатание. Вопрос не в применении новой технологии, хотя и то и другое – технологии. Важно правильно позиционировать себя в совершенно новой грамматике. Первая книга, изданная в 1512 г., осталась манускриптом, в ней не было ничего нового, кроме техники печатания. Но при Мхитаре Себастаци книгопечатание было настолько усвоено армянами, что он создал систему воспроизведения культуры в новой грамматике. У него была не только типография, он оперировал понятиями учебника, словаря, энциклопедии и т.д.
Глобализация и нация
В определенном смысле Мхитар был глобалистом своего времени. Он понимал новую глобальность и в этой глобальности нашел новую для своего времени форму симбиоза. То же самое сделал Маштоц. Сегодняшняя глобализация – это реальность. Гражданская нация – понятие модерна, то есть прошедшего этапа времени. С наступлением глобализации подобные понятия начинают терять свою актуальность. Транснациональными становятся не только корпорации. Существует вопрос политической воли – есть ли воля состояться в нынешних условиях как транснациональный актор. Весь дискурс Левона Тер-Петросяна исходит из модерна, там совершенно не пахнет глобализмом.
На протяжении последних 20 лет я видел людей, которые в своих «катакомбах» создавали куски того нового, которого еще нет в обществе. И, наверное, настает время консолидировать все эти разработки, и самим этим людям надо быстро консолидироваться. В противном случае агрессивная сила глобализма со знаком минус может восторжествовать. Мой интерес к мультимедиа возник в 1990 г., когда я впервые попал в MIT (Массачусетский Технологический Институт) и увидел их Media Lab. На самом деле это не лаборатория, а огромный институт с большим годовым бюджетом. Тогда это меня ошарашило и убедило, что в этой области надо позиционировать культуру.
В течение этих 20 лет мы каждый раз делали что-то уникальное и интересное. В 1990-х гг. были статьи в «New York Times», «Financial Times» – Армения воевала, и американцы не могли поверить тому, что здесь, при отсутствии электричества, люди занимаются такими технологическими разработками. В 1996-м был шахматный проект – фактически первая Олимпиада в Интернете была в Атланте, и в том же году была первая шахматная Олимпиада, на которую мы в Армении сделали web-casting. Семь дней подряд CNN показывала наш сайт, у нас появился миллион пользователей, и мы попали в число 100 самых знаменитых сайтов 1996 г. Так мы почувствовали силу новых медиа, как можно с такими проектами подняться на гребень волны. В 1997 г. я приехал обратно из Америки и работал уже в Армении. Мы решили создать компанию уже здесь и в 2005 г. сделали два проекта: к
90-летию Геноцида и проект к юбилею Арама Хачатуряна. Оба выиграли в разных категориях премии по линии ООН среди 20 тысяч проектов. Хотя был, конечно, большой скандал, связанный с протестами Турции и Азербайджана.
Сейчас мы делаем проект, посвященный Комитасу. Это можно сравнить с армянским книгоиздательством на том этапе, когда стали понимать, что книга не просто растиражированный манускрипт, начали осваивать новый книжный формат.
Культурное и социальное измерение
IT-сферы в Армении
Сегодня нам много говорят о необходимости опираться на международные критерии. Но есть ли сегодня хоть одна страна, где знают, каким будет будущее в сфере образования? Весь мир в поисках, во всех странах образование в кризисе, поскольку меняется эпоха, меняются подходы, оцениваемые среды и т.д.
Планируемые изменения (в законе о языке) не имеют никакой внутренней цели, рожденной на основе нашей, армянской, повестки дня, они продиктованы извне. В ходе глобализации действуют самые разные процессы, в том числе антинациональные, которые не имеют привязанного к конкретному месту источника.
Google недавно установил программу перевода с армянского языка на английский и наоборот. Теперь любой сайт уже можно получить на армянском, пусть и не в самом совершенном переводе. Это означает, что язык в технологическую эпоху имеет безграничные возможности, и новые технологии дают человеку возможность не терять свою самость, свое своеобразие, свои корни.
Иметь операционные системы на армянском языке, компьютерную клавиатуру с армянскими буквами – это малая и самая легкая часть дела. Надо поставить себе целью шаг за шагом создавать языковую оболочку искусственного интеллекта на армянском языке.
Говорят, что одиннадцать школ не могут принципиально изменить систему образования. Но если мы вводим хорошую вещь, тогда почему в таком малом объеме? Почему некоторые будут иметь возможность обучаться в такой школе, а другие – нет? Это нарушает международные конвенции, создает неравноправие.
Если мы вводим такие школы и признаем их более качественными, мы уже внушаем молодому поколению мысль, что армянский язык – это язык второго сорта и нужно постепенно переходить на другой. Вообще, к этому вопросу можно подходить с точки зрения идентичности и видеть здесь серьезный подрыв национального достоинства. Нам говорят, что иноязычные школы помогут выпускникам быть более конкурентоспособными. А как насчет чувства собственного достоинства – не это ли важнейший фактор конкурентоспособности нации? Что касается социальной плоскости вопроса, то у нас и без того поляризованное общество, с большими социальными проблемами в смысле неравенства, а тут мы начинаем дополнительно усиливать поляризацию, противопоставляя элиту народу, усугубляя неравенство.
Социологические опросы, заказанные правительством, показывают: там, где люди более информированы, большинство против иноязычного образования, но вовсе не против изучения иностранных языков. Например, в Ереване, даже по официальным данным, против иноязычного образования высказываются почти пятьдесят процентов опрошенных. А в марзах, где население менее информировано, многие считают, что законы изменяются всего лишь для улучшения изучения иностранных языков в школах, и высказываются «за». Опираясь на это, людей пытаются дезориентировать, подменить одно понятие другим.
Если законодательный пакет по образованию будет подписан президентом, необходимо обратиться в Конституционный Суд, поскольку весь пакет является антиконституционным. Кроме этого, есть международные конвенции, которые защищают равенство в предоставлении школьного образования. И вообще, весь законодательный пакет подготовлен настолько неграмотно, что он еще создаст достаточно головной боли его инициаторам.
