Банкротство “нового политического мышления” стало окончательно очевидным для опьяненных соблазнами “общемирового пути” либералов лишь тогда, когда под рукоплескания “прекраснодушных” радетелей “западной демократии” стало рушиться все то величественное здание, которое русский народ и тяготеющие к нему православные и восточнохристианские нации возводили в течение веков.
Философская диверсия против возрождения восточнохристианского мира и прежде всего его стержня — православной России, маскируемая антикоммунизмом, заключалась в теории “единого мира на основе общечеловеческих ценностей”. Она подготовила конкретный этап разрушения государственности тех народов, которые, несмотря на скованность коммунистическими шорами, являлись форпостами в глобальном противостоянии цивилизаций. В течение слишком короткого времени неопровержимо проявились истинные цели мирового порядка.
По всему периметру некогда великого многонационального государства жестоко сталкиваются в мучительных поисках исторического выбора народы, ибо стержень и держатель многовекового равновесия превращается в мировую язву. Вместо “вхождения России в мировое цивилизованное сообщество”, ее историческая территория и рубежи становятся объектом настоящей борьбы за российское наследство: целые регионы объявляются зонами стратегических интересов других держав, совершаются неприкрытые попытки окончательного политического отрыва от России ее исторических частей вплоть до присоединения их к другим государствам. На Дальнем Востоке Япония предпринимает беспрецедентные усилия для ревизии послевоенного территориального статус-кво. Мировое “цивилизованное сообщество” откровенно желает замены итогов Второй мировой войны, которую СССР в своей ипостаси преемника Великой России выиграл, на итоги “холодной войны”, которую Советский Союз, как носитель коммунистической идеи, проиграл.
Равновесие нарушено - мир пришел в движение. Через год после раскола триединого славянского ядра — этого крупнейшего поражения православных славян в пользу антиправославных и космополитических сил — осуществляются предпосылки для вековой мечты Ватикана и Речи Посполитой — духовного, затем физического овладения матерью городов русских - Киева. А православная Украина, отказавшись от общерусской ответственности за судьбу мира, оказалась в уже знакомых тисках между галицийскими крестоносцами и крымско-татарскими экстремистами, поощряемыми из Стамбула и Львова.
Одновременно пробудились идеи “Великого Турана”. В Турции издаются карты, где все Причерноморье, Кавказ, Армения, Грузия закрашены одним цветом с Турцией, и силовые стрелы тянутся в Татарию и Башкирию -”тюрки, объединяйтесь!”. Судьба армян, после того, как ереванские и московские либералы принесли Карабах в жертву мондиалистскому огню “общечеловеческих ценностей”, снова под угрозой. Налицо симптомы возрождения Восточного вопроса, затрагивающего теперь не только Черноморские проливы и положение средиземноморских православных народов. Новый мировой “цивилизованный” порядок предполагает создание “исламской федерации от Адриатики до Великой китайской стены” (Алия Изетбегович) под контролем скорее атлантической, нежели исламской Турции.
Наконец, международно-политическая и военно-стратегическая обстановка, на фоне которой мы рассматриваем положение наших народов, качественно изменилась в связи со свершившимся опаснейшим прецедентом - применением НАТО впервые в послевоенной истории своей военной силы против сербов – одной из сторон во внутреннем конфликте за пределами географической зоны этого договора. Нынешние события свидетельствуют уже не только о тревожных симптомах, а о фактическом формировании глобальной наднациональной структуры принятия решений, легализующей привилегированное по ложение США и других западных держав и их теперь уже ничем не маскируемые претензии на диктат в отношении суверенных субъектов мирового сообщества. При этом НАТО - военная организация упомянутых стран - превращается в мирового жандарма, действующего под удобной эгидой якобы “универсальной” международной организации. Сама ООН в результате потери Россией самостоятельности во внешней политике превращается в марионетку чуждых ей интересов.
Перед духовным, а значит и национальным и геополитическим вызовом оказался весь восточ-нохристианский мир, не коррумпированный рационализмом и противопоставляющий космополитизму вездесущего либерального Запада идею христианского национализма и сохранения многообразия мира, как Божественного творения.
Новая идеологизация российской внешней политики “общечеловеческими ценностями” слишком долго заслоняла тот непреложный факт, что в мире действуют среди прочих сверхкорыстные и откровенно антиправославные, антироссийские и антирусские силы. Нынешняя ситуация свидетельствует о явном, столь же опасном, сколь и бездумном стремлении так называемого “цивилизованного сообщества” воспользоваться временной утерей российской политикой исторических ориентиров и попытаться осуществить глобальный передел мира через создание новых псевдоимперий.
Но историческое государство российское, включая свою последнюю историческую форму — СССР, сложилось как важнейший фактор мирового баланса сил не только государств, но и цивилизаций. Это слишком большая величина и важнейший системообразующий элемент глобального равновесия. Задача ее уничтожения самоубийственна для мира. Во-вторых, это не под силу ни США, ни Германии, ни Европе. Борьба за “российское наследство” и подчинение мировому порядку тяготеющих к России народов неизбежно повергнет мир в невиданные соперничество и конфликты не только и даже не столько между государствами, как между крупными цивилиза-ционными комплексами, прежде всего между христианским и нехристианским мирами.
В результате возможны непредсказуемые соотношения сил между уже ставшими традиционными центрами силы (США, Европа, Япония), с одной стороны, и формирующимся от Адриатики до Великой китайской стены поясом ислама и мощью модернизующегося и обладающего ядерным оружием и несметным населением Китая — с другой. Перед такими катаклизмами померкнут ничтожные классические “блоковые противостояния”, в значительной мере разыгрываемые сторонами как спектакль. Мир не должен забывать, что государства слагаются веками, а границы пишутся кровью.
Взаимоотношения России и Европы, само будущее и той и другой величины, баланс сил христианского и нехристианского миров в Евразии и во всем мире прямо зависят от восстановления Россией своей геополитической миссии.
Очередная попытка растворить Россию в “цивилизованной” Европе, якобы “возвратить ее в лоно христианской культуры” (тезис, особенно соблазнительный после семидесяти пяти лет марксизма, кстати импортированного как раз из Европы), не раз уже показавшая свою несостоятельность и губительность как для России, так и для Европы, и бездумно копировать ее политические стандарты и рыночные отношения, выросшие на совершенно определенной этнической основе, чуждой России, ставит во всей своей многогранности задачу определения что же такое Россия и что такое Европа, в чем их общность и в чем отличие их философских основ, что же есть та самая сладкая свобода личности, проповедуемая западноевропейским либерализмом?
Идеи “единого” мира, на основе так называемых “общечеловеческих ценностей”, и “возвращение” в Европу были с восторгом приняты без всякого анализа содержания этих понятий. Это была не просто стихийная реакция на глубокое и отчаянное разочарование в догматизме классового подхода, агрессивном мессианстве коммунистической идеи и набившем оскомину соответствующем противопоставлении России в форме СССР миру “империализма”. Но анализ философских корней так называемого “нового политического мышления” демонстрирует все тот же фор-мационный, вполне марксистский менталитет современных “западников” - по существу “отличников истмата”.
Классовый подход к международным отношениям, о котором вряд ли стоит жалеть, всего лишь сменился очередным, не менее опасным доктринерством - мондиализмом. Опять налицо вульгарное, материалистическое и евроцентристское видение мира не в его многообразии культур и цивилизаций, а как идущего к одному образцу. Только вместо коммунизма и III Интернационала, бывших светочем марксистов и троцкистов, у их современных кузенов - мондиалистов - целью стала глобальная вестернизация - подчинение всего мира единым рационалистическим стандартам под вездесущим контролем ‘’мирового цивилизованного сообщества”. На этом пути одни страны якобы уже преуспели, а другие, пока еще не цивилизованные, отстают в силу “шовинизма”, “имперских амбиций” и неприобщенности к “общечеловеческим ценностям”.
Вопреки усиленно внушаемому материалистами и европоцентристами утверждению, мир вовсе не един, а состоит из цивилизаций, которые отличаются не только и совсем не столько одеждой, национальной кухней (это как раз в значительной мере эпизоды материальной культуры, действительно быстро подвергающиеся унифицирующему воздействию научно-технических образцов). На заре своей истории человек задал несколько главных вопросов: отношение человека к Богу, человека к человеку, человека к обществу и, наконец, отношение человека к природе и космосу. В соответствии с разными ответами на эти фундаментальные вопросы бытия сложились и различные системы ценностей - христианская (внутри которой православная и ‘’латинская”), иудейская, исламская, буддийская, системы пантеистических религий.
Историю России невозможно понять вне категорий христианского мировоззрения. Именно христианское толкование истории наглядно демонстрирует тот непреложный факт, что православная Россия никогда не была частью западноевропейской цивилизации в той ее ипостаси, что основана на рационалистической философии Декарта, идейном багаже Французской революции и протестантской этике мотиваций к труду и богатству.
От Декарта был уже всего один шаг до Руссо и того концептуального багажа, который подготовил либерализм - учение о личности и ее свободе, обязательно сталкивающейся со свободой других, об ее противопоставлении другим личностям, между которыми заключается общественный договор. Все это стало идейным фундаментом чудовищной Французской революции с ее омерзительным лозунгом ‘’Laissez passez, laissez faire”, воплотившим экономический демонизм и примат материального над духовным, отделение церкви от государства и разрушение тонких деликатных механизмов взаимодействия религиозного и государственного мышления. Вместо религиозного, то есть нравственного канона, указывающего во что верить, а именно в абсолютное Добро, противопоставленное Злу, — устанавливается Закон — право, которое достаточно соблюдать, даже не разделяя, чтобы быть респектабельным. А проблема человеческого Долга перед Богом и людьми в отношении Добра и Зла, после Мартина Лютера трансформируется в материальное понятие - долговое обязательство, вексель, по которому надо просто платить.
Пути России, пытавшейся жить “как долг велит”, а не потому, что так предписывает закон, и Европы, бесповоротно вставшей на путь рационализма, окончательно разошлись, оставив нам вечный спор о “русской идее”. “Латинская” Европа, отказавшись следовать безусловному нравственному поиску — преодолению соблазна собственной гордыни, поставленному выше всяких внешних атрибутов свободы и материального благополучия, — всегда судила Россию по своим рациональным меркам, видя только отсталость и варварство в русской религиозной цельности и безразличии к развитию “позитивного” права.
Но право - это всегда компромисс между неписаной нравственной нормой и обстоятельствами. В строго христианском толковании правовое государство — это уже, увы, откровенное признание того факта, что грех овладел человеком, которого удержать от преступления можно лишь силой Закона. Но русский человек почему-то не отдает свою мать в дом призрения и считает (пока еще!) такой поступок не меньшим, а может быть даже большим нравственным отступлением, чем экономическое преступление. Но уголовное наказание понесет лишь тот, кто украл. И верно, за первое нельзя судить земным рациональным судом, ведь для этого пришлось бы ввести понятие меры вины и, соответственно, меры наказания. А как измерить такую вину? Ведь то, как нужно поступать, не поддается рациональному определению. Ответ один — как долг велит...
Отдавая безусловный приоритет внешним материальным атрибутам свободы и пренебрегая метафизическими критериями свободы внутренней - глубоко христианской категории, бережно и строго хранимой Православием, западноевропейский философский либерализм отходит от религиозного содержания категории Человек и Личность, сводя ее к Индивидууму. При этом фактически “цивилизованный” мир падает в бездну дох ристианского и даже доаристотелевского и доп-латоновского толкования человека. Уже для Платона свобода имела смысл прежде всего ради создания человеческих ценностей, ради вознесения человека на его “звездную родину”, ради построения ‘’града Божия”. Философский либерализм фактически явился ничем иным как формой отчуждения человека от метафизических корней своей божественной природы. По мере все более полного отрыва от Бога проявлялась и неизбежная дегуманизация самого гуманизма. Закат духовности и полная рационализация западной цивилизации признается теперь почти всеми.
Формулирование столь ценимой либерализмом ‘’свободы личности” вовсе неправомерно приписывать исключительно ‘’либерализму”. Ставшие credo рационалистической философии разработки Руссо и идейный фундамент Французской революции, а также неприятие христианского мировоззрения марксистами заслонили и монополизировали эту тему.
Сформулированный еще во время “гуманизма” разрушительный тезис “ubi bene — ibi patria” - “где хорошо, там отечество”, стал основой либеральной идеи Гражданина мира, Homo globalis, формирующего “малый народ”, требующий право на несопричастность к делам своего Отечества. Это и есть философская основа мон-диализма, где субъектом взаимоотношений в мире становится индивид, а не нация-государство, которой оставлен суверенитет лишь в экономическом и территориальном аспекте, но не в духовной области, объявляемой всеобщим достоянием для утверждения единых рационалистических стандартов. Книга блестящего представителя философии и практики мондиализма Ж.Аттали “Линии горизонта” прямо говорит о том, что должно наступить царство, где банк как символ окончательного утверждения рационалистических — денежных критериев заменит храм, оставив человеку “эгоизм и нарциссизм”.
В православном сознании личность ощущает органическую и нерасторжимую связь с духовной, национальной, этнической и культурной общностью своего народа. В национальном самосознании православного человека главным компонентом является чувство исторической преемственности, принадлежности не только и даже совсем не столько к конкретному этапу или режиму (он может и не нравиться) в жизни своего народа, но ко всей многовековой истории своего Отечества и его будущему. И здесь также осуществляется как бы попрание смертности и конкретности своего личного бытия, и личностное историческое восприятие жизни выходит за рамки скорлупы жизни, трансцендируется, проявляя и в национальном сознании божественную бессмертную природу души.
Горький исторический опыт постепенно заставляет общество признавать свои ошибки и заблуждения. Либеральная идея в ее классической западной интерпретации и марксистская доктрина лишь меняют местами индивидуум и государство в общественной иерархии, сохраняя главный и губительный для России порок рационалистической организации общества - противопоставление этих категорий. Из триады “свобода, равенство, братство”, именно братство, столь важное для свободного русского характера и для всей многонациональной и многоукладной России, оказалось неосуществленным в индивидуалистической западноевропейской цивилизации. В ней сильный имеет юридическое право отнюдь не по-братски поступать со слабым и оставаться формально праведным, живя по праву, но необязательно “по правде”.
Будущее России и православного мира — в движении к органическому соборному по духу православному государству. В таком обществе личность - это не индивид, всеми силами защищающийся своими правами от собственного государства, которое неизбежно становится чуждым и теряющим свою самоценность. Личность и ее неотъемлемые права — это продукт взаимодействия категорий Я и Мы, ибо принадлежность к целому наделяет индивидуума новыми качествами, которых не было бы без целого. Именно эта органическая связь делает индивидуум такой личностью, для которой принадлежность к обществу есть источник ценностей. В таком понимании личность не противопоставляет себя обществу, но является носителем государственности, ее воплощением. В свою очередь свобода становится неотделимой от гражданской и национальной ответственности, ибо они неосуществимы по отдельности.
Только осознав свое своеобразие, Россия поймет и ту роль, которую она, как гигантская держава с православным ядром и вселенской сутью ее государственной идеи играла в мировом соотношении духовных сил, цивилизаций и государств. Такое осознание позволяет в полной мере понять и масштабы поистине геополитической катастрофы, которой является разрушение исторического государства российского.
Не от размеров территорий зависит судьба миссии России. Наиважнейшая задача - преодоление коварно внедренной идеи о якобы несовместимости возрождения русских национальных ценностей, основанных на Православии и правового и социального развития общества. Чуждые государственные формы и институты не принесут организацию в российское общество, если опираться лишь на заимствованное позитивное, но не на обычное право.
Чтобы российская государственность отражала цели и ценности нашего национального бытия и успешно противостояла вызовам мирового порядка, нужно наполнить ее духом соборности и органического согласия, опираться на свой фундамент — Православие, бывшее в течение тысячи лет духовной скрепой и нравственной движущей силой.
Русская национальная государственная стратегия и как часть ее - внешняя политика должны служить выразителем и символом православного и восточнохристианского ответа либеральному Западу. Доктрине “единого мирового порядка”, глубоко враждебного божественному творению и праву на самобытность, необходимо противопоставить иную философию — идею единства мира как гармонии многообразия, “цветущей сложности” по Константину Леонтьеву. В христианском толковании истории первое — это апостасия и наступление “царства зверя”. Второе - это “удерживание” мира от унификации, прежде всего от овладения во всемирном масштабе рационалистическими категориями и стандартами. В конкретной внешней политике главная задача - сохранить геополитический облик ареала исторического государства российского, воспрепятствовать стратегической переориентации отделившихся частей на иных (не входивших в единое государство) партнеров, устранить соблазн для третьих стран, где бы они ни находились, бороться за сферы влияния на территории бывшего СССР.
Именно вся территория единого государства унаследована Российской Федерацией в качестве военно-стратегического пространства. Российское правительство не может допустить появления вооруженных сил третьих держав и вступление частей этого пространства в союзы и блоки, направленные против Российской Федерации.
Историческая Россия, сформировавшаяся в гигантскую державу на континенте Евразии на стыке мировых цивилизаций, всегда выполняла функцию держателя равновесия между Западом и Востоком. Утрата российской внешней политикой ощущения своей геополитической миссии приводит лишь к дальнейшему разрушению самой российской государственности и провоцирует глобальные сдвиги и экспансионизм существующих вокруг России и восточнохристианских стран интересов.
Россия нуждается в сбалансированной европейской и азиатской политике, где в полной мере были бы учтены факторы экономического, научно-технического, военного потенциала и исторические перспективы развития Европы, Китая, исламских государств, Японии, США, а также изменения в динамическом равновесии христианского и нехристианского мира.
Внешняя политика России не должна исходить из мондиалистских утопий. Необходимо восстановить традиционное понимание и историческую преемственность национальных интересов страны, среди прочего свою историческую роль покровительницы православных народов, чья судьба неразрывно связана с ее позициями. России, как и любому другому государству, необходимы и военная сила, и выходы к морю, и сохранение присутствия на Балтике, и статус Черноморской Державы. Стержнем российской внешней политики должен быть принцип незыблемости итогов Второй мировой войны и территориального статус-кво как в Европе, так и на Дальнем Востоке.
У большого государства должна быть большая политика, воля к решению национальных задач. Отстояв право на свою цивилизацию, Россия выполнит величайшую миссию - сохранит мир от унификации, а нас - от превращения в “общечеловеков”, о которых с ужасом писал еще в прошлом веке Достоевский. Именно Россия способна отстоять идею мира как гармонии многообразия против враждебного всякому духовному своеобразию антихристианского мирового порядка.
Восточнохристианский мир может и должен стать фактором европейской и международной, а также межцивилизационной стабильности, равновесия и безопасности, только обеспечив стабильность и безопасность своей духовной самобытности и своего единства. Для этого же Россия должна понять, что она не Запад и не Восток, а именно Россия. Она нужна миру как Россия и должна остаться ею.